Путеблудитель по злокоулкам

у Рабинович Цили сегодня бенефис –  
там был один бацильный он кашлял только вниз
и все конечно встали и замер мюзик-холл
когда товарищ Сталин орден приколол
у Рабинович Цили на сцене был успех
а кстати тот бацильный хлопал громче всех

у Цили у Цили сегоднябенифис
бацильный бацильный мотивчик подзавис

ахЦиля Рабинович – любовь всему виной –
звезда а он всего лишь чахоточный больной
к тому же был поэтом тот злополучный чели
вот при этом он жениться не хотел
да не принёс ей пользы с бацильным тем роман
женился после он на Мане Цукерман

у Рабинович Цили сегодня бенефис
там был один бацильный он кашлял только вниз
и тут егобацилла скосила наповал
но песню с бенефиса город напевал

февраль

хочь и была она доярка
прощай родимый Конотоп
она в Москву звездою яркой
поехала сиять там чтоб
но не соврать была красива
и вот в один из январей
вдруг полюбил из «Главторгсина»
её в Москве один яврей

был народ тогда добрея
хочь и время было злей
не люби яврея не люби яврея
говорили ей

и целый год доярку нашу
тот на руках носил яврей
но обнаружили пропажу 
семидести пяти рублей
а он бросал в «Пекине» тыщи
и заказал ей «Сулико»
к модистке ездили в Мытищи
и на каток в ЦПКиО

он коммунизма не достроил
забыл что деньги – это зло
и вот в Сибирь канает строем
червонец дали – повезло
она с кошёлкой наготове
в пальтишко кутает живот
она выходит в Конотопе
там мамка ейная живёт

она была из липецка она в тюрьме сидела
была про это выписка у кадроглавотдела
а он её бухгалтером назначил - оч-чень мило
она ругнулась матерно и кассу подломила

а в кассе той немерянно
в той кассе миллион
и сам лаврентий берия
сорвал с него погон

ему маячит стеночка томица он в неволе
а в это время леночка гуляет в метрополе
он - пайкою прогорклою а эта блядь графиня -
под водочку с икоркою ноздрю накокаиня

а не люби воровку ты
а так пропал за пшик
хотя и сам не робкого
десятка был мужик

ждал смерти днём и ночью он но жизнь была хитрей
и вот на ставку очную его приводят с ней
а он - прости-пожалуйста но уверяю вас
что эту мол гражданочку в первой я вижу раз

а в кассе той немерянно
в той кассе миллион
и сам лаврентий берия
сорвал с него погон
а не люби воровку ты
а так пропал за пшик
хотя и сам не робкого
десятка был мужик

суббота - шабад по-еврейски
евреям нельзя ничего
а мы-то с серёгой не знали
и взяли на дело его
он правда не сразу одобрил
наш хитрый с серёгою план -
в шабад подломить ювелирный
и всё поделить пополам

вошли мы без пыли и шума -
брильянты - колье - все дела
и оч-чень приличная сумма
нас в сейфе с серёгой ждала
набили баулы мы туго
я крикнул "еврей заводи"
поскольку сбивая друг друга
погоня гналась позади

эх долото достал большое - с серёгой -
и долотом замки сбивал

а только машина не с места
а он говорит нам "друзья
ви знаете що интересно
що грабить в субботу нельзя"
мол строгий закон моисея
конкретно меня тормозит
его я нарушить не смею
как честный еврейский бандит

на нарах втроём мы говеем
и даже серёга притих
ребята не верьте евреям
в субботу нет толка от них
ты должен понять это чётко
уж если подался на скок
то слушай не бога а чёрта
не зря хоть пойдёшь под замок

эх долото достал большое - с серёгой -
и долотом замки сби-вал

суббота - шабад по-еврейски
евреям нельзя ничего
а мы-то с серёгой не знали
и взяли на дело его

В туманном Лондоне ночь.
Звучит нерусская речь.
И никому не помочь.
И ничего не сберечь.

Пустой, прокуренный паб.
Тебе четырнадцать лет.
Я пью за бабки и баб,
а ты смеешься в ответ.

А в России – колокола,
снега и кресты, вороний галдеж...
У, заболит голова,
когда ты утром уйдешь...

Ты скажешь мне гвэри уэл”.
Отвечу гбьютифул, йес”.
В тумане белом, как мел,
я пью за поле и лес,

за наш российский народ,
за свой обратный билет,
за то, что нам повезет!
А ты смеешься в ответ...

А в России – колокола,
снега и кресты, вороний галдеж...
У, заболит голова,
когда ты утром уйдешь...

Алмазный бизнес – опасный бизнес!
Пропахли камни кровавым потом!
Опасный возраст – когда за тридцать…
Самоубийца на шестисотом!

Его подруга – звезда экрана,
а переводчик – каратеистка!
Друзья – банкиры. Кругом – охрана.
Марсель. Кейптаун. Лас-Вегас. Фриско!

Да, самый опасный
бизнес алмазный!
Но самый прекрасный
бизнес алмазный!
Это каменная вода…
Каменная вода…
Алмазы – навсегда!

… Его стреляли из автомата,
его взрывали – да все без мазы,
пока в России хватает мата,
а в черном небе горят алмазы!

… Увяли розы… Разбиты вазы…
Вставные зубы… Другие песни…
Но будут вечно гореть алмазы –
они не гаснут, и хоть ты тресни!

Да, самый прекрасный
бизнес алмазный!
Но самый опасный
бизнес алмазный!
Это каменная вода…
Каменная вода…
Алмазы – навсегда!

Diamonds are forever…
Даймондз – а! – форэва!

Сегодня ночь нежна...
Не ждет меня жена –
она с ребенком за границей где-то…
Поеду в казино –
поставлю на зеро.
Мне жжет карман зеленая котлета!

По жизни я – игрок!
Я – бык, я – козерог,
но я не верю в байки гороскопа!
Я начинал с нуля,
я не бросал руля,
когда все говорили “это – жопа”!

Все говорят, что я – крутой,
а я с рождения такой,
а деньги – это грязь, а деньги – глина!
А я, мальчишка городской,
я двигаюсь ночной Москвой
на Кадиллаке цвета кокаина!

Сегодня ночь остра…
Иди ко мне, сестра…
Иди ко мне, Мария Магдалина!
Потратим эс-ка-вэ,
прокатим по Москве
на Кадиллаке цвета кокаина!

Я много книг прочел –
я знаю, что почем…
Я – блудный сын своей больной эпохи!
Но жизнь прекрасна, как
мой белый Кадиллак,
когда бы нами правили не лохи!

Все говорят, что я – крутой,
а я с рождения такой,
а деньги – это грязь, а деньги – глина!
А я, мальчишка городской,
я двигаюсь ночной Москвой
на Кадиллаке цвета кокаина!

свет горел в окне
прилетел ко мне
и упал у ног
мотылек
ты куда летел
ты чего хотел
крылья не сберег
мотылек

где огонь
там и дым
дай ладонь
стань другим
боль не в счет
боль легка
как полет
мотылька

темное окно
на душе темно
обернусь тайком
мотыльком
и куда лечу
и чего хочу
где мой огонек
мотылек

где огонь
там и дым
дай ладонь
стань другим
боль не в счет
боль легка
как полет
мотылька

нет печальней повести
чем езда на поезде -
старая знакомая
дымка заоконная

и опять пригрезица
девочка-ровесница
на перроне в платьице
а вагон покатица

осень-недотрога
желтою колодой
в дальнюю дорогу -
поцелуй холодный
на губах помада
будто так и надо
золотая пена -
море по колено

и в глаза мне бросица
шпал череcполосица
дождевое крошево -
ничего хорошего

семафор да будочник
разговор о будущем
хлопоты да жалобы -
знала - убежала бы

осень-недотрога
желтою колодой
в дальнюю дорогу -
поцелуй холодный
на губах помада
будто так и надо
золотая пена -
море по колено

видать судьба – решила вдруг
уехать к бабушке на юг
и вот она одна в купе
из пункта «а» до пункта «бэ»
а вот и он слегка небрит
ночной пижон с девятой стрит –
пардон мадам в столь поздний час
не мог ли там я видеть вас

в купе одном она и он
а за окном аккордеон
а за плечом летят огни
о чём о чём молчат они –
ночная мгла лесов долин
она смугла а он блондин
она – в клешах он – в простыне
но согрешат они во сне

она – невеста он – жених
во сне не тесно для двоих
а утром выйдут на перрон
они на «вы» она и он
полупоклон «привет» «привет»
но этот сон оставит след
он есть у каждого в душе
они не встретяца уже

в мире без конца и без начала
в городе большом совсем одна
девочка хорошая скучала
ночью у раскрытого окна

а в окне напротив - черным чаем
запивая горечь сигарет -
песенку придумывал скучая
неизвестный никому поэт

два окна смотрели друг на друга
и наверно думали одно -
парень первым сделал шаг из круга -
и шагнул в раскрытое окно

и в окне другом качнулись шторы -
то девчонка бросилась к нему
и не знали даже репортеры
что случилось как и почему

но не надо было быть поэтом
чтобы разгадать простой секрет -
все мы одиноки в мире этом
но другого к сожаленью нет

жизнь бывает к нам порой жестока
но сегодня - праздник на душе
потому что были эти окна
в этот раз на первом этаже

закружило голову
сладкое вино
ночь туманным оловом
капала в окно
в старом парке желуди
падали звеня
сбитые тяжелыми
каплями дождя

но камнем на ше-е-е
повисла луна - у-аа -
и ты пожале-е-ешь
что не дала -
и с каждым шагом тяжеле-е-е
любовь сгоревшая до тла - у-аа -
и ты-ты-ты-ты пожалеешь
что не дала

черными окошками
проходных дворов
уходила в прошлое
первая любовь
и стучала листьями
ночь в мое окно
и допил я истины
горькое вино

но камнем на шее-е-е
повисла луна - у-аа -
и ты пожале-е-ешь
что не дала - у-аа -
и с каждым шагом тяжеле-е-е
любовь сгоревшая до тла - у-аа -
и ты-ты-ты уже жалеешь
что не дала

Бессонница. Бельмо луны.
Бессонница. Идут слоны.
Идут по стеклам простыней
слоны бессонницы моей!

Слоны часов, слоны минут
Идут слоны! Слоны идут!
Из ниоткуда – никуда,
идут слоны, идут года!

В голове торчит заноза
реактивного психоза:
что же будет завтра с нами –
в мире, сломанном слонами?!

Слонами ночь населена.
Нет ничего черней слона!
Их – тысяча, их – миллион.
В любом из нас живет свой слон!

Разбита ночи простыня…
Кругом – слоны! Прости меня
за то, что стану я слоном,
когда усну последним сном.

В голове торчит заноза
реактивного психоза:
что же будет завтра с нами –
в мире, сломанном слонами?!

я лечу негромко низом
облетаю свои маршрут
подо мной капитализм
чуть замешкался сожрут

я ни облако ни птица
я ни боинг я ни ил
я летаю над столицей
шестикрылый крокодил

если б был я в состояньи
улетел на реку б нил
но на такие расстоянья
не летает крокодил

хорошо вон пасатижам
над каким-нибудь парижем
или скажем кирпичам
им не страшно по ночам

если б был бы я летучий
реактивный крокодил
я летал бы выше тучи
я бы космос бороздил

как летающая миска
я бы ужас наводил
но летает слишком низко
шестикрылый крокодил

а мне удача изменила
ем я нищих да колек
пожалейте крокодила
он же тоже человек

хорошо вон пасатижам
над каким-нибудь парижем
или скажем кирпичам
им не страшно по ночам

я часто бываю у общих друзей
я в клубах люблю буги-вуги
и там я встречаю бумажных людей
и жму им бумажные руки

бумажные люди неплохо горят
и очень подвержены влаге
бумажные люди как ты и как я
но только они из бумаги

бу-бумажные люди
прочитанных книг
бу-бумажные люди -
любви черновик
святые во блуде
бу-бумажные люди

я сам объяснить ничего не могу
да это тебе и не важно
бумажные люди на каждом углу
возможно я тоже бумажный

я тоже поверил бумажным словам
и даже на прошлой неделе
в бумажные губы тебя целовал
сгорая в бумажной постели

бу-бумажные люди
прочитанных книг
бу-бумажные люди -
любви черновик
святые во блуде
бу-бумажные люди

у меня был друг он торчал
он искал где начало начал
он едва не отбросил концы
излучая энергию ци
а однажды он вышел в астрал
и похоже в астрале застрял

а другой мой друг был поэт
в тридцать семь он купил пистолет
я спросил “для чего” он в ответ
говорит “на земле правды нет”
говорит “не попал я в струю
и за это я всех застрелю”

вот какие у меня
настоящие друзья

мой другой дружок был банкир
шоколадом ходил он в сортир
он летал то в париж то в каир
он купил с потрохами весь мир
а вчера проигрался в бильярд
“одолжи” говорит “миллиард”

мой последний друг жил один
уважал он текилу и джин
“это мы” говорил “поглядим
кто из нас доживет до седин
а вообще” говорил “все фигня”
вот какие друзья у меня

вот какие у меня
настоящие друзья

кто живет размазней размазня
кто из грязи выходит в князья
кто летая а кто-то скользя
мы уходим иначе нельзя
кто-то раньше а кто-то поздней
пацаны берегите друзей

вот какие у меня
настоящие друзья

Босса-нова, босса-нова –
все понятно с полуслова,
полувзгляда, полужеста –
босоногая невеста…
Понимаешь, тени ночи
с каждым шагом все короче…
Кто-то спросит гчто такого?“
Я отвечу “босса-нова…“

Босса-нова, босса-нова –
это снов моих основа,
это волосы из воска,
это звездная известка…
Берег моря, запах йода –
это полная свобода,
это лодка у причала,
это вечное начало…

Босса-нова, босса-нова,
что прошло – вернулось снова,
и опять – валет бубновый –
буду бредить босса-новой…
Белый танец черных клавиш,
что пропало – не поправишь.
Кто-то спросит гчто такого?“
Я отвечу “босса-нова…“